Предлагаем вашему вниманию перевод статьи существенных фрагментов статьи Ивана Алексеевича Благих «Конвертируемый рубль графа Витте» из журнала «Eastern European Business and Economics»(2015 г.).
Многие знают, что Сергей Юльевич Витте был председателем Комитета министров с 1903 по 1905 гг. и первым российским премьером (1905-1906 гг.), при этом относительно малоизвестным фактом является то, что именно он инициировал денежную реформу 1896-1898 гг. Эта реформа привела к появлению первых государственных золотых монет в России для широкого обращения. Даже сегодня золотые рубли в 10 и 5 рублей с изображением Николая II являются востребованными для инвесторов и коллекционеров.
Сергей Витте, министр и реформатор, получил титул графа в благодарность из-за успешного заключения Портсмутского мирного договора в 1905 году. Император Николай II присвоил ему данный титул, чтобы смягчить удар от предстоящей отставки Витте. Премьер впал в немилость. Тем не менее, до дня своей смерти в 1915 году Витте был постоянным членом одного из комитетов Министерства финансов России.
<…>
Как Витте удалось превратить российский неконвертируемый (известный также как «деревянный») рубль в конвертируемую валюту? По нашему мнению, этому поспособствовал целый ряд обстоятельств.
Примерно через два месяца после восшествия на престол Николая II, Витте представил ему на рассмотрение предложение о реформировании Государственного банка. Это было заманчивое предложение. Благодаря ему Россия могла бы уменьшить отставание от промышленных стран в экономическом развитии.
Россия отставала из-за того, что отечественным отраслям промышленности не хватало кредитов. Банковский кредит был по-прежнему инновацией для российских производителей. Его объем не мог удовлетворить спрос со стороны промышленности, нуждающейся в долгосрочном кредитовании. Кредиты предоставлялись только на короткий срок, а именно, не более шести месяцев. Единственным пользователем кредита в России было сельское хозяйство. Промышленность еще не накопила достаточных активов для этого. Согласно «Вестнику финансов», в 1892 году, предприятия, основные фонды которых составляли миллионы рублей, начинали свою деятельность без собственного текущего капитала. Позднее они постоянно страдали от нехватки средств.
В своем проекте реформы Витте предложил, чтобы отрасли получили банковский кредит сроком на три года. Где он надеялся получить средства для долгосрочного кредита? Во-первых, Витте предложил перевести финансовые средства государственных (правительственных) ведомств на доходно-расходные счета центрального эмиссионного банка страны. До этого, государственные департаменты функционировали на основе «самофинансирования и хозрасчета», то есть, независимо от Государственного банка. Они переводили свои оставшиеся в излишке средства в государственную казну. По мнению Витте, концентрация и централизация государственного капитала посредством банковской системы позволили бы высвободить необходимые средства для кредитования промышленности. Во-вторых, он придумал очень простой механизм, который бы заставил бы «работать» собственные активы Госбанка. Поскольку Государственный банк не мог ожидать никаких поступлений от частных предприятий, Витте утверждал, что Государственное казначейство должно было выплатить Государственному банку суммы, которые он был должен Банку со дня его основания.
Государственный банк был основан в 1860 году для осуществления выкупных операций. Ситуация тогда была следующей: когда крепостное право было отменено, у крестьян не было денег для того, чтобы заплатить помещикам за землю, которую они покупали, поскольку у них появилось право на личную собственность. Они должны были выкупить землю посредством ссуды в течение 49 лет, выплачивая 6% годовых с данной им ссуды. Государство, взявшее на себя роль кредитора, не имело достаточного количества наличных денег. Государство как бы «одолжило» средства у недавно созданного Государственного банка для «полного урегулирования» вопроса с помещиками, которые продали землю. Помещики получили «доход» от продажи своих земель сразу же, но не в форме монет или векселей, а в форме ценных бумаг. Это были выкупные сертификаты и банковские купоны, наподобие государственных облигаций. Они гарантировали процентный доход в размере 5% в год. Этот государственный заем составил основные «активы» банка. К концу XIX-го века казначейство было в долгу у банка на сумму более 840 млн. рублей, что было огромной суммой в то время. Оборот ссудного счета Банка составил только четверть этой суммы. С 1888 года государственные «облигации» не выкупались. Тем не менее, Витте возобновил выплату долга вместе с утверждением нового Устава Госбанка.
В 1895-1896 гг. казначейство выплатило Госбанку сумму в 148 млн. рублей. В 1897 году – 446,3 млн. рублей. Витте удалось найти еще один источник государственных доходов, и он заключался в установлении монополии государства на продажу спиртных напитков. Ранее в России существовала система, при которой предприниматель приобретал лицензию на производство и продажу спиртных напитков. Казначейство получало деньги только за продажу лицензии. Впоследствии никаких доходов от этих предприятий государство не получало. Витте создал монополию на продажу алкогольных напитков Государственным казначейством. Таким образом, единая акцизная пошлина превратилась в налог с оборота. Власти не преминули объяснить свою инициативу обеспокоенностью по поводу благополучия российских подданных, которые страдали от алкоголизма. Государство, как утверждалось, отныне взяло контроль над употреблением алкоголя на основе «обоснованных медицинских стандартов». В течение первого года монополии Казначейство получило прибыль в размере 52 млн. рублей от продажи только одной водки (не считая доходов от других спиртных напитков). К тому времени, когда Витте подал в отставку с поста министра финансов, годовой доход от продажи водки составлял 365 млн. рублей.
Централизация финансового и банковского капиталов оказало влияние на оборот денег. Скорость денежного оборота замедлилась по всей стране. В промышленных центрах появились признаки инфляции. Банк не мог использовать все полученные средства для предоставления долгосрочного кредита. Большинство платежей носили краткосрочный характер. В своих воспоминаниях Витте признавал эту ошибку, обвиняя в ней своего заместителя Афиногена Яковлевича Антоновича.
Антонович с горечью говорил, что «даже самое могущественное правительство не может создать капитал». Несмотря на это, Витте не отказался от своей цели. Он продолжил поиск долгосрочных кредитов для российской промышленности. Он пообещал новому императору это сделать. Когда Госбанк ограничил выпуск долгосрочных кредитов, в стране возникла дефляция (нехватка денег в обращении). В речи к членам Государственной думы черед два года после начала реформы, Витте сказал: «Я должен увеличить количество банкнот. Ни один министр финансов не мог бы смириться с текущей ситуацией. Необходимо прибегнуть к выпуску дополнительных бумажных денег, в конце концов». Но Витте не хотелось выпускать больше бумажных денег. Если он прибегнет к этой мере, то это приведет к провалу, - он это прекрасно понимал. Несколько российских финансистов, включая Н. К. Бунге, Л. П. Шипова и Р. Р. Мигулина, предупредили Витте о последствиях его экспериментов и открыто выступили против его реформ в прессе. Если бы Витте начал выпускать больше банкнот, то он бы завел себя в тупик.
Витте нашел выход. Он нашел источник кредита не в казне, а на европейском рынке капитала. Бумажный рубль не мог служить долговым обязательством на внешнем рынке, поэтому Витте решил «убить двух зайцев одним выстрелом», а именно, увеличить оборот золотого, а не бумажного рубля на внутреннем рынке. Золотой рубль также мог быть использован в качестве гаранта бумажного рубля на зарубежном рынке. Это действие помогло бы уменьшить дефляцию, а также предотвратить инфляцию. Нельзя привести к преизбытку золота в обращении (даже если бумажные деньги обращаются наряду с ним). «Избыточные» золотые монеты неизбежно будут заменены бумажными деньгами в денежном обороте.
Золотые монеты в России находились в обращении на протяжении двух десятилетий. За этот период было отчеканено золотых монет на сумму 1 695 200 рублей. Не более чем 700 млн. монет находились в обращении ежегодно. Количество новых монет, введенных в обращение, определялось спросом. Ситуация совершенно изменилась, когда были выпущены дополнительные количества бумажных денег.
Когда чеканились золотые монеты, иностранный инвестор был уверен, что сможет получить прибыль, даже пользуясь бумажными деньгами, поскольку они обеспечивались желтым металлом. Это уже были не простые купюры, на которых нельзя было ничего купить в своей собственной стране. Если иностранный бизнесмен не мог найти нужные ему российские товары, он знал, что за каждый бумажный рубль он может получить 0,77 грамма чистого золота. Иностранные отделения Государственного банка обменивали 5- и 10-рублевые золотые монеты по их номиналу на нужную ему валюту. Иностранный кредитор всегда сможет при необходимости, перечеканить российские монеты в монеты своей страны. В Великобритании (тогда являвшейся центром международной торговли), Королевский монетный двор даже не взимал платы за такую перечеканку.
Казалось бы, Витте наконец-то достиг своей цели. Российская бумажная валюта свободно «конвертировалась» в золото по ценам европейского рынка. Разницы больше не было между «их» валютой и «нашей». Капитал мог беспрепятственно двигаться «туда» и «обратно».
Однако Витте не смог обойти определенные экономические законы. Российские бумажные деньги не стали европейской валютой. За российский бумажный рубль можно было купить золото. Но только один покупатель – Государственный банк России – был готов покупать российские бумажные деньги за золото. Чтобы понять это различие, важно знать, что в Европе исторически сложились две формы собственности на деньги. Как в России, деньги были собственностью только государства (однако монополия государства на чеканку монет существовала во всех странах).
На Западе бумажные деньги появились вместе с появлением частной собственности, но это произошло вне сферы влияния государства. Ранее, деньги состояли из обычных банкнот, подтверждающих задолженность по коммерческому кредиту, например, один свободный товаропроизводитель предоставлял кредит другому. Со временем обычная накладная превращалась в простой вексель. Последний сформировал основу для банковского векселя, банкноты.
Россия не создавала бумажные деньги в течение ста лет. Как и в случае с частной собственностью, банкноты были введены в России сверху, как результат решения властей. Европейские термины маскировали государственную собственность. Можно бесконечно спорить о том, существовала ли или нет частная собственность в дореволюционной России, но одно очевидно: результат деятельности российских «собственников» оценивало государство, а не рынок. Об этом свидетельствовала денежная система страны.
В Европе существовало отношение купли-продажи между банкнотой и монетой. Банкнота была инструментом оптовой торговли. Монета использовалась в розничной торговле. Прежде чем совершать оптовые покупки, государство получало кредит в частном банке, используя свое имущество (а именно монеты) в качестве залога. Чтобы разделить свои счета, банки покупали монеты (монеты с маленьким номиналом) у государства. В ходе этого обмена, развивалось коэффициент обмена (в отличие от этой ситуации, в России этот коэффициент устанавливалось государством). Один фунт стерлингов (в банкнотах) был равен 20 шиллингам, а одна гинея – 21 шиллингу. Десятичная система (согласно которой одна банкнота была приравнена к 100 монетам) возникла в Европе после того, как частные банки вынудили государственные казначейства принять их правила игры. В России и монеты, и бумажные деньги принадлежали государству. Между ними не существовало рыночных отношений купли-продажи. В принципе власти России могли бы установить для бумажного рубля любое содержание золота в качестве обеспечения. Мы знаем об этом из недавнего советского опыта. Когда-то рубль был равен 0,2221, а позднее 0,9874 граммам золота. В ходе денежных реформ в дореволюционной России обсуждалась возможность предоставления «автономии» банкам, чтобы они были независимы от Министерства финансов, то есть, Государственного казначейства. Впрочем, это решение помогло бы лишь отчасти. Только в России банкноты выпускались исключительно государством. Отсутствие частных источников кредитования сделало «автономию» Госбанка бессмысленной. Как и в прошлом, государство установило покупательную способность своих денег указом сверху.
Россия «присоединилась» к европейской валютной системе довольно оригинальным способом. Внешне все выглядело так же, как в Европе. Благодаря введению золотого рубля, российский предприниматель мог вести дела с европейскими партнерами независимо от государства. Но русские деньги были государственными. Российский предприниматель мог брать в долг иностранную валюту как частное лицо, но заем гарантировался золотом, принадлежащим государственной казне.
Чтобы сделать такие сделки возможными, Россия держала часть своих золотых резервов в офисах торговых представителей за рубежом. Если были какие-либо сомнения относительно того, что российские акции и облигации обеспечены сырьевыми товарами, или происходил обвал их позиций на фондовых биржах в Европе, то торговые представители должны были вмешаться. Они скупали ценные бумаги за золото по номиналу – рубль за рубль. Эта политика была необходима для денежной системы, созданной гением Витте. Без этого, бумажный рубль пострадал бы от стремительного роста инфляции, а золотой резерв государственной казны оказался бы у других стран.
Поддержка российскими властями всех предприятий «европейского типа» (особенно, если их деятельность содействовала технологическому прогрессу) оказала негативное влияние на традиционное сельскохозяйственное производство. Государство было не в состоянии контролировать эффективное использование денег, одолженных иностранными банками. Ссудный капитал мог бы быть использован в интересах предприятия «в целом», а не для конкретной цели технологического прогресса. Это объяснялось тем, что кредиты гарантировались не промышленным сектором экономики или торговлей (которые были основными получателями кредитов), а государственной казной, то есть, налогоплательщиком.
В этом и была вся проблема, ведь в налоговой системе России не было «чистого» подоходного налога. В меморандуме императору Александру II, министр финансов Михаил Ройтерн писал, что «налог на прибыль, который был введен по всей Европе, не может быть введен в России, поскольку в стране нет частных собственников». В России не было подоходного налога. Были только косвенные налоги и налоги на имущество. Повышение налогов для обеспечения роста государственных доходов вынудило определенные слои населения «повысить рыночный эффект» свой собственности, то есть, производить более товарную продукцию. В целом, эти отрасли хозяйства не имели ничего общего с иностранными инвестициями в экономику России. Они представляли собой «деревню», крупнейшего налогоплательщика, составлявшего девять десятых населения страны.
<…>
… с введением «конвертируемого» рубля Витте, экспорт российского зерна в Европу рос быстрее, чем производство зерна. Россия, поставляя зерно половине Европы, пострадала от нехватки зерна на своем собственном рынке. Потребление зерна в стране снизилось ниже допустимого уровня. В течение пятилетнего периода, предшествовавшего Первой мировой войне (1908-1913 гг.), ежегодный уровень потребления зерна на душу населения в Канаде составляло 1776 кг., 992 кг. в США, 960 кг. в Аргентине, 656 кг. в Дании и 496 кг. в Швеции. В России потребление зерна и картофеле в пересчете на зерновые составляло всего лишь 448 кг.
Эти цифры показывают, что накануне Первой мировой войны, Россия стала импортером, а не экспортером зерна. Однако «экономическая система» Витте была основана на европейских денежных эквивалентах. Чтобы сравнять массу товарной сельскохозяйственной продукции к массе произведенных (промышленных) товаров в стоимостном выражении (то есть, «чтобы скорректировать» пропорции российского рынка по отношению к европейскому), «излишки» зерна (в стоимостном выражении, а не в натуральном) должны были быть экспортированы в обмен на потребительские товары. Экспорт зерна был товарным «залогом» прибыли, которую иностранный предприниматель вывозил из страны. Если бы Россия прекратила экспорт зерна, то ей пришлось бы использовать золотой резерв государственной казны для сырьевого «обеспечения» созданной в стране прибыли.
Финансовая система, созданная Витте, усугубила диспропорцию между товарной и денежными экономиками России, с одной стороны, и кредитной экономикой, с другой. Несоответствие обмена между товаром и деньгами привело к хронической нехватке зерна в промышленных регионах страны. Это привело к социальной напряженности, усугубленной сезонными колебаниями предложения зерна на внутреннем рынке. Большинство населения пострадало от усиления бедности.
<…>
Трудно однозначно определить, был ли конвертируемый рубль графа Витте полезным или вредным. Его система позволила стране получить доступ к европейскому рынку капитала. Увеличились темпы роста национального дохода России, расширилась сеть железных дорог и процветала торговля. В то же время, в течение этого периода увеличились налоги и экспорт зерна, жизненно необходимого для населения. Эта ситуация обусловила появление социальных конфликтов, которые, в конечном итоге, привели к социалистическому эксперименту, начавшемуся в 1917 году.
***
Послушаем теперь Ольгу Крисп, которая в «Исследованиях о российской экономике до 1914 года» пишет об экономическом развитии России следующее (стр. 111): «В 1856-1914 гг. Россия добилась существенных успехов в преодолении своей отсталости. Это нашло свое отражение в быстром росте современной транспортной системы, возникновении и росте горнодобывающей, металлургической и текстильной отраслей, оснащенных новейшими технологиями, создании достаточно развитой и гибкой кредитной системы и умеренно широкому денежному рынку. После 1880-х гг. темпы роста в промышленности в среднем поддерживались на довольно высоком уровне, причем особенно впечатляющими они были во второй половине 1890-х гг., а также в 1910-1913 гг.». Крисп указывает, что в 1894-1899 гг. ежегодный темп промышленного роста составлял около 9%, а в 1907-1913 гг. – 6,25% (для сравнения: в 1885-1889 гг. темп был равен 6,10%).
Отметим, что именно на период золотого стандарта в России приходится наиболее быстрый темп промышленного развития. Выдающуюся роль в эти годы сыграл выпуск золотых монет в 5 и 10 рублей с изображением Николая II.
